Творческие встречи Евгения Гороховского с режиссёрами многочисленны: с Д.А.Масленниковым он работал в спектакле «Правда хорошо, а счастье лучше» («Красный факел», Новосибирск), с М.С.Владимировым – в «Красавце-мужчине» (Малый театр, Москва) и «Ужасных родителях» (Южно-Сахалинск), с Ю.Шиловым – «Вот моя деревня» (Смоленск), «Последний взлёт» и «Жестокость» (Тульский ТЮЗ). Примеры можно продолжать...
Искренние пожелания режиссёров-постановщиков талантливому художнику сохранили программки оформленных им спектаклей:
Мы уже писали о яркой и необычной сценографии комедии А.Н.Островского «Правда - хорошо, а счастье лучше». Д.А.Масленников в связи с удачной премьерой оставил такое пожелание: «…Пусть на твоём пути не будут стоять высокие заборы…».
А этот совет дал молодому художнику после премьеры спектакля «Легенда о Баро и Ланни» (1975) В.К.Чернядев: «… Наше дело – не теплица. Унавоживай себя сам и как можно гуще – корни будут крепче…».
В 60-е годы на сцене новосибирского ТЮЗа с большим успехом шёл спектакль «ПриключенияЧиполлино», оформленный художником Р. А. Шеслером. Популярность его была столь высока, что через 13 лет режиссер В. С. Орлов и художник Е.Гороховский возобновили постановку, практически не меняя сценографию Шеслера.
Ещё один детский спектакль «Солдат Шабарша – удалая душа» (по пьесе новосибирского писателя А.Метелицы), поставленный Г.Я.Гоберником, был оформлен художником в 1989 году.
И все-таки значительное место в работе Евгения Гороховского занимала работа над спектаклями, обращёнными к взрослым зрителям.
В 1976 году на сцене театра «Красный факел» была осуществлена постановка драматической композиции «Эта любовь», состоящая из произведений А.Вампилова («Дом окнами в поле»), К.Воннегута («Долгая прогулка навсегда»), П.Вудхауза («Правда о Джордже») в первом действии и Ю.Олеши («Альдебаран»), И.Бабеля («Илья Исаакович и Маргарита Петровна»), Э.Хемингуэя («Белые слоны») и А.Чехова («Доктор») - во втором.
Короткая заметка Г.Васильевой-Шляпиной даёт представление о сценическом оформлении спектакля: «Многие сцены давали настрой расставаний, встреч, и художник Е.Гороховский выбирает соответствующий этому настрою пластический образ: он строит почти реальную железнодорожную станцию, а эмоциональный настрой вносят костюмы персонажей – образные и характерные…». («В мире декораций. Выставка театральных художников»)
Более эмоционально оценил работу молодого художника режиссёр-постановщик спектакля В.К.Чернядев, написав на программке: «Женечка! Кажется, действительно что-то у нас получилось. Мне, как «артисту», очень удобно работать в том «мире», который мы создали, а как режиссёру приятно смотреть на всё это со стороны. Спасибо тебе. С премьерой, с удачей…». (10.04.76)
Эскизы к спектаклю по пьесе М.Шатрова «Большевики» (1977) (всего написано 3 эскиза, два из них находятся в Художественном музее Новосибирска) привлекли внимание зрителей на выставке произведений театральных художников Сибири в Москве (1979): «Точные, мастерски написанные, они лишены непременных примет псевдосовременности, - писал М.И.Курилко. По словам известного театрального художника и педагога, эскиз к «Большевикам» поражал «неожиданной остротой решения темы. Скупой по цвету, контрастный по вспыхивающему боковому свету, он точно рассказывает о времени и о событиях пьесы…». («Художники сцены». – Журнал «Художник». Октябрь 1979)
В новосибирской прессе не раз отмечались не только «крупномасштабность содержания», но и «средства сценической выразительности», к которым обратился художник: «На сцене ещё нет актёров, но зрители уже переносятся в наэлектризованную атмосферу первых месяцев революции. Огромный белый стол торцом к залу, старинный телеграфный аппарат в правом углу авансцены и необъятная, во всё зеркало сцены, карта Российской империи – продырявленная и опалённая – такова скупая, но красноречивая символика оформления, отлично выполненная Е.Гороховским…». (Е.Квецинский «В час испытаний». - Советская Сибирь. 12 ноября 1977)
А.Е.Зубов писал о том, что «огромная, во весь задник, карта России, простреленная, как бы кровоточащая, разорванная»стала «едва ли не главным персонажем спектакля, всегда присутствующим, всегда участвующим в происходящем». Авторы спектакля, по выражению Л. А. Баландина, «уже во внешнем облике спектакля передавали свое стремление соединить конкретно-историческое начало с обобщением вплоть до символа».
(А.Е.Зубов СОЕДИНЕНЬЕ ДВУХ ЗАГАДОК.// ВРЕМЯ СТАНОВЛЕНИЯ. Семидесятые. - Художники новосибирских театров. Очерк творчества. Новосибирск 2008. - С.72).
Евгению Гороховскому повезло – в разные годы он оформил 4 спектакля по лучшим пьесам А.Н.Островского: «Таланты и поклонники» (1977), «Правда хорошо, а счастье лучше» (1979) в театре «Красный факел» (Новосибирск), «Гроза» (1983) в Драматическом театре им. Ф.Волкова (Ярославль) и «Красавец-мужчина» (1979) в Малом театре (Москва). О трёх из них мы подробно писали ранее.
История сценических постановок «Красавца-мужчины» (1882) не слишком удачна. Спектакли в Малом, а затем и в Александринском театре (1883) получили негативные отзывы, и впоследствии пьеса ставилась нечасто.
Впечатления о спектакле Малого театра 1979-го года, судя по нескольким рецензиям, также были критическими. Театровед Вера Максимова определила его как спектакль «актёрский», которому, однако, недостаёт «режиссёрской идеи». Как бы то ни было, и в этой, и в других рецензиях отзывы о сценографии «Красавца…» были только положительными. Та же В.А. Максимова писала обоформлении «сцены в классической традиции театра Островского»:
«Полузабытая прелесть классического театрального павильона, симметрия двух деревянных террас, рисованный задник с перспективой цветущего сада, игра солнечных пятен на дереве, прозрачность светотени, утренняя голубизна воздуха...
… нескрываемая красота, эстетичность, чуть сентиментальная старомодность такого оформления вызывает аплодисменты зрительного зала сразу же по открытии занавеса. И такое начало как бы обещает зрелище намеренно традиционное, отсылающее к давним временам Островского на сцене его дома – «Малого театра». Предчувствие не обманывает…».
К сожалению, в статье ничего не говорится ни о том, как меняется в ходе спектакля сценическая площадка, ни о костюмах, исполнение которых - большая удача художника.
В другой рецензии отмечается цветовое решение декорации: «Художник Е.Э.Гороховский предложил традиционную для Островского площадку павильонного типа. Декорации радуют глаз праздничными красками – голубой, розовый, жёлтый, зелёный цвета оттеняют идею мишурности и иллюзорности окаёмовского мира.
Перенося место действия из летнего клуба в дом Окаёмовых или в изящную гостиную богатой барыни, художник «играет» красками, меняет мебель, но композиционным центром всех интерьеров остаётся «зелёное сукно» бильярдного стола. Его постоянное присутствие напоминает и о характерной примете русской жизни эпохи Островского, и ненавязчиво предлагает зрителю «ключ» к пониманию особой, игровой атмосферы спектакля».
О костюмах в этой статье сказано лаконично: «Костюмы вписываются в цветовую гамму оформления, тем самым подчёркивая зависимость героев от «вещей», материальной стихии жизни». («Комсомолец Кузбасса». Кемерово, 11.06. 1980)
Но это об оформлении спектакля…
Логичным завершением работы художника стали эскизы декораций, один из которых (всего написано три эскиза) был показан на персональной выставке в Академгородке в 1980 году.
Для него выбрана сцена Пролога, местом действия которого в соответствии с пьесой Островского, становится «сад летнего клуба» в городе Бряхимове.
В центральной части эскиза взору зрителя открывается панорама сада – приём живописной доминанты ранее был использован художником в эскизе к «Талантам и поклонникам». Большую часть пространства занимает открытая терраса, с симметрично расположенными на ней беседками и отдыхающими в них, и павильон, вывеска которого указывает на рекламу Парижского модного дома.
Несмотря на то, что ни о каком модном доме в ремарках к сцене Пролога не упоминается, хочется принять это изобразительное решение художника. Образ «модного дома» довлеет над пространством сцены как символ мишурности жизни светского общества - «красавцев-мужчин» и их жён, гордящихся не умом и нравственными качествами своих избранников, а внешним блеском.
Не забыл художник и о фотокамере, столь популярной в России в 80-е годы XIX века, изобразив её на площадке перед садом. Эффектно использован им фотографический приём негативного изображения - цветные акценты на фигурах персонажей (слева и в центре) подчёркивают их значимость в сюжете пьесы. А вставки монохромной гиперреалистической живописи, казалось бы, лишние здесь, напоминают о том, что есть в волжском городе другая жизнь, противостоящая яркой и внешне красивой, но пустой и безнравственной жизни «сильных мира сего».
Каким бы успешным ни был «театральный» путь художника (1971-1990 годы), он, по его словам, был всё же «тупиковым». Однако, по мнению искусствоведов, театр не исчез из его творчества, он трансформировался в одну из сторон его видения жизни, а сценография оставалась «той базисной данностью, по отношению к которой выстраивались все последующие стратегии живописи иеёсамоистолкований». (Е.В.Барабанов)
Материал подготовила Л.Гороховская